El Pa?s (Испания): варварство в Бразилии

Бразилия прямым рейсом летит навстречу варварству

Пабло Хентили (Pablo Gentili)

Правительство Жаира Болсонару обещает много насилия, ссылок и агрессии по отношению к своим противникам. Болсонару понимает политику как поле битвы, на котором нужно ликвидировать всех, кто не согласен с его нравоучительным крестовым походом за веру, порядок и военную дисциплину. Народный суверенитет, по-видимому, находится на грани самоубийства, учитывая неизбежную победу на выборах кандидата, с которым как Бразилия, так и вся Латинская Америка сделает огромный шаг назад от демократии.

Глаза Беатрис наполняются слезами. Мать обнимает ее и пытается сказать несколько успокаивающих слов. Она хочет шепнуть что-то, что придаст дочери уверенность. Она не хочет, чтобы их наполнял страх при словах этого монстра, которого толпа зовет мифом. Беатрис плачет от негодования и бессилия. Ей всего 18 лет, и она только что узнала, что такое настоящее варварство.

Болсонару приветствует тысячи людей, собравшихся на главной улице Сан-Паулу и еще 40 городов по всей Бразилии. Он передает свое сообщение с мобильного телефона, на фоне довольно скромного дома, где на солнце сушатся простыни и белье. Семейная и спокойная атмосфера. Похоже, в воскресенье, 21 октября, которое запомнится как один из самых мрачных дней в истории латиноамериканской демократии, его застали врасплох.

Болсонару выкрикивает короткие фразы. Он обходится без метафор, без каких-либо стилистических прикрас. Это не что иное, как военные приказы. Они прямы и точны, как выстрел. Он зажигает толпу жестоким примером или зверской угрозой. Когда ему это удается, он удовлетворенно смеется.

До выборов, после которых он почти наверняка станет президентом Бразилии, остается ровно неделя. Это не последняя его речь перед решающим днем, но именно она является его прощанием с теми, кто превратил его кампанию в массовое явление. Поэтому это выступление — особое, речь, которая воодушевит войско перед финальным штурмом.

Для Болсонару Бразилия сейчас — это поле битвы, которую он попытается выиграть, уничтожив врага. Для него политика — передвижение войск, объектов и целей, которые ради победы необходимо уничтожить. Болсонару издевается над своим излюбленным врагом, внутренним врагом — красными.

Его речь — это плохая, хотя и далеко не безобидная, карикатура предвыборной речи, с которой 15 июля 1932 года Адольф Гитлер выступил перед немецким народом. Энергичные выкрики и фундаментальные устремления. Демоническая литургия, призванная порождать ненависть, строить границу между добром и злом, между чистотой и зверским духом врагов Родины. Болсонару не Гитлер, это правда. Но не по этическим соображениям, а скорее из-за отсутствия таланта.

Болсонару — фашист, для которого построение нации предполагает проведение беспрецедентной очистки в стране, жившей при диктатурах дольше, чем при демократии. В стране, которая после двух десятилетий диктатуры прожила самый длинный демократический цикл в своей истории. В стране, где диктатор и диктатура всегда оставались безнаказанными, несмотря на ежегодные 60 тысяч убийств молодых чернокожих мужчин и женщин, которые сегодня надеются, что Болсонару из их палача станет их спасителем.

Авторитарный Болсонару грозит врагам Бразилии: «Если хотите остаться здесь, придется жить в соответствии с нашими законами». «Здесь» относится к стране, которая принадлежит Болсонару, а «закон» — к тому, что Болсонару считает законом. За несколько часов до его выступления на видео, которое моментально распространилось по социальным сетям, его сын Эдуардо, депутат, который набрал наибольшее число голосов в истории Бразилии, объявил, что, если Верховный суд начнет чинить препятствия, он будет просто распущен.

«Они либо уедут, либо отправятся в тюрьму», — вещает Болсонару более 40% населения, которое, похоже, не хочет голосовать за него. «Эти красные маргиналы будут изгнаны с территории нашей Родины». Уже через несколько дней после вступления на должность президента он готов, кажется, отринуть тех, кто не присоединяется к его морализаторскому крестовому походу. «Это наша страна. Она принадлежит не этой банде с красным флагом и промытой головой». Болсонару защищает «настоящую Бразилию». И он устанавливает границы истины.

Болсонару взывает к утраченной гордости, ностальгии по деспотическим режимам, отсылающим к временам былой славы: «Для остального мира мы больше не будем объектом для насмешек». Он обещает покончить с коррупцией, и в толпе слышны воодушевленные крики при его словах, что Лула, этот «пьяница», «сгниет в тюрьме».

«Миф, миф, миф, миф!» — кричат тысячи людей в более чем 40 городах страны. Став легендой, Болсонару сразу оказался на высшей ступени, перескочив через уровень героя, руководителя, эффективного парламентария и образцового мужа (его бывшая жена несколько раз заявляла о домашнем насилии, но стала неожиданно отрицать это уже через несколько часов после начала избирательной кампании). Болсонару стал мифом, возможно, в самом точном смысле этого термина: это выдумка, изобретение, химера.

Зная, что нападение на Лулу дало ожидаемый результат, этот военный с лицом, вымазанным навозом и кровью, этот отвратительный, трусливый и высокомерный солдат, обещает толпе месть: «Скоро Линдберг Фариас [сенатор PT] будет играть в домино с Лулой в тюрьме». И добавляет, говоря о бывшем президенте в Куритибе: «Подождите, Фернанду Аддад тоже попадет к Луле. И не как посетитель. Он там останется на пару лет». Болсонару не просто стал господином правды. В своей самодержавной горячке он стал полным обладателем свободы. «Вы так любите друг друга, так что будете гнить в тюрьме вместе». Он знает, что основы демократии разрушает страх. И он готов использовать его. Это часть его военного арсенала. Он угрожает политикам, угрожает своим оппонентам, угрожает, угрожает, угрожает всякому, кто встает на его пути, угрожает тюрьмой, ссылкой, насилием, расправой.

Болсонару строит свой образ легенды, создавая в народе миф о спасителе нации. Фашизм в чистом виде, деградировавший и прогнивший. Болсонару снова угрожает: «Левые, убирайтесь из нашей страны, потому что я собираюсь отнять у вас все привилегии». Он обещает закрыть неправительственные организации. И повторяет еще раз: «Это будет беспрецедентная чистка, которую никогда еще не видели в Бразилии».

Болсонару, самый обыкновенный расист, апологет пыток, палачей и диктатур, говорит, что с этого момента законы будут уважаться. Он имеет в виду: с этого момента наступит всеобщая дисциплина. С этого момента настанет порядок и прогресс, как говорится на флагах, в которые завернулись тысячи разгоряченных граждан, кричащих его имя. Ради порядка и прогресса «будут трудиться высокомерные военные». Таким образом, «левые теперь увидят гражданскую и военную полицию, подкрепленную законниками, которые будут отстаивать волчий закон».

Неужели Болсонару не понимает, как работает демократия? Может быть. Поэтому он хочет построить ее на руинах правового государства, в котором правосудие нужно только для поддержки и оправдания репрессивных и безнаказанных действий органов правопорядка. Он строит демократию без правосудия, без прав. Демократию, при которой народный суверенитет, по-видимому, находится на грани самоубийства ради избавления от армии якобы коррумпированных большевиков, уничтоживших нацию. «Они украли все», — кричит толпа. Болсонару объясняет: «У нас украли Родину». И он хочет вернуть ее.

Болсонару страдает от деспотического недержания, хотя его угрозы превратить социальные движения, в частности «бандитов» из движения «Без земли» и «Бездомных рабочих», в «террористические организации», не кажутся просто необдуманными словами. Его угрозы распространяются и на газету «Фолья» в Сан-Паулу, осудившую его за использование фейковых новостей в ходе избирательной кампании. Ее заставят замолчать.

Он прощается с толпой, уверяя, что любит детей и ненавидит социализм, повторяя лозунг, который сопровождал всю его кампанию: «Бразилия превыше всего. Бог превыше всех». Варварство начинается.

ИСТОЧНИК

Опрос Datafolha показывает весьма тревожные данные по Бразилии. Каждый четвертый бразилец считает, что правительство должно иметь право запрещать забастовки; 41% считают, что правительство может вмешиваться в деятельность профсоюзов; 33% считают, что правительство может запрещать политические партии; 23% считают, что федеральное правительство может подвергать цензуре газеты, телевидение и радио; 21% считают, что правительство должно распустить Национальный конгресс; 32% считают, что правительство может арестовывать подозреваемых без санкции правосудия; 16% согласны с правительством в том, что пытки допустимы как средство получения признания или информации; и 43% считают, что правительство должно иметь право контролировать содержание социальных сетей.

Уровень русофобии в Бразилии не имеет тенденции к снижению. На это раз бразильская пресса опасается, что принятие закона об анонимных пожертвованиях на избирательную компанию может привести к финансированию политиков крупнейшими преступными фракциями (PCC и CV) и "русской мафией". Примечательно, что подобные заявления делает действующий прокурор из Сан-Паулу Роберту Ливиану (Roberto Livianu), который, прекрасно знает, что в Бразилии никогда не было ни одного расследования по поводу русской организованной преступности и никакой «русской мафией» никогда даже и не пахло.

ИСТОЧНИК

Обширные репортажи о бесчинствах «русской мафии» в Испании появляются в испанских СМИ с удручающей периодичностью. Раз в месяц (а то и чаще) испанцам сообщают, что в том или ином регионе страны ликвидировано очередное «гнездо» международной организованной преступности. И хотя в статьях на эту тему обычно отмечается, что членами преступной группировки были «выходцы из стран Восточной Европы», заголовки и подзаголовки таких материалов практически всегда кричат именно о «русской мафии».

 

Результат этой планомерной кампании налицо. Достаточно почитать комментарии в Интернете на сайтах электронных газет. Возмущение, негодование, призывы ужесточить иммиграционную политику по отношению к «этим русским преступникам». А в тех регионах, где в последнее время были проведены наиболее громкие операции, резко повысилась степень недоверия местного населения ко всем русским вообще. Это проявляется во взаимоотношениях с банками, в крайне предвзятом контроле любого бизнеса, владельцами которого являются «эти русские», беспочвенных задержаниях полицией по единственному «обвинению»: обладатель российского паспорта подозрителен априори.

Между тем, Россия и ее граждане никогда и ничем Испанию не обижали. Разве что однажды Российская Империя объявила испанскому королевству войну. Но случилось это давно и смахивало на анекдот. Да, было и такое: 15 июля 1799 года Россия объявила войну Испании в ответ на ее союз с Францией, но в силу большого расстояния между двумя странами до сражений дело так и не дошло.

Спустя почти полтора столетия испанцы дали на это не совсем симметричный ответ. В июле 1941 года жители Мадрида проводили испанских добровольцев «сражаться с русским коммунизмом». Добровольцев набралось на целую дивизию. Вот такой казус: Россия объявляет войну Испании, но сражаться с испанцами не стремится, а Испания, не объявляя войны СССР, отправляет на русский фронт свою «Голубую дивизию».

За почти 40 лет диктатуры испанцам основательно промыли мозги относительно «этих красных нехристей», а название Rusia стало синонимом Советского Союза. Стоит ли удивляться, что и в наше время это клише продолжает активно использоваться? У испанских журналистов нет ни способностей, ни желания менять стереотипы мышления. Слишком сложно сейчас разъяснить обывателям, что прилагательные «ruso» и «rusa» уже почти 20 лет следует использовать лишь по отношению к тому, что непосредственно связано с Россией, а не с какими попало «странам Восточной Европы».

ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ