Бразильский Высший суд правосудия (STJ) отклонил поступившее требование о соблюдении решения МУС об аресте президента РФ В.В.Путина.

Министр (судья) STJ характеризовал запрос как «необычный и лишенный надлежащего обоснования», а кроме того находящийся за пределами компетенции суда. По этой причине запрос был отклонян даже без рассмотрения по существу.

Что касается личности заявителя (истца), то им является бразильский гражданин JOAQUIM PEDRO DE MORAIS FILHO. Как это не удивительно, но он не связан ни с какими  про-западными или про-американскими силами. Зато бразильская пресса описывает его как студента, связанного с самой мощной претупной фракцией (ОПГ) в Бразилии - Первой столичной командой.  

Трудно даже представить, чем Путин мог не угоднить преступной группировке, которая если и лезет в большую политику, то только внутри самой Бразилии и в некоторых пригранчных странах. Скорее всего Жоаким Педро джи Мораиш решил просто попиариться, вбросив своё имя на страницы СМИ или это был такой хитрый способ застраховаться от уголовного преследования, выставив себя политичеким игроком с целью квалифицировать любое уголовное дело против себя как политическое.

Накануне встречи в Джидде имеет смысл задуматься не о бесперспективных хотелках Украины из "Плана Зеленского", а о реальных элементах мирного договора, который может венчать достижение целей СВО, но одновременно устраивать все стороны конфликта и мировое сообщество в целом.

World Analitica считает интересным вариант решения вопроса со вновь присоединёнными к РФ территориями, предложенный российским политологом, аналитиком и правозащитником Артемием Семёновским. Приведём его ниже  дословно:

Вопрос легитимизации, в рамках международного права. включения в состав РФ новых территорий остаётся ключевым для Российской Федерации и является одним из основных препятствий в мирном переговорном процессе (который пока что живёт отдельной жизнью, параллельно с военной составляющей). Отсутствие решения этого вопроса позволяет Западу оценивать СВО как империалистическую и захватническую войну, а Украине не даёт возможности пойти на мирные соглашения (даже если будет достигнуто согласие по вопросам демилитаризации, денацификации и нейтрального статуса).
Суть проблемы состоит в том, что принцип самоопределения народов, заложенный в Уставе ООН не только противоречит принципам суверенитета и территориальной целостности (из того же Устава), но и отсутствует общепризнанный ООН и мировым сообществом механизм его реализации. Единственным механизмом международного права в этом вопросе признаётся референдум, который является способом выражения и фиксации волеизъявления народа. Однако чётких критериев и требований к референдуму по самоопределению народа нет, что позволят субъектам международного права достаточно вольно трактовать
правомерность и вопросы международного признания подобных референдумов - кто хочет их признаёт, а кто не хочет - не признаёт. Таким образом вопрос международного юридического признания референдумов на новых территориях, присоединившихся к России, не возможен в принципе, поскольку никакой международный суд не имеет для этого необходимых юридических инструментов. На данный момент вопрос международного признания референдумов по самоопределению решается каждым членом ООН индивидуально, а коллективное решение (голосование) членов ООН по этому вопросу имеет такое же отношение к международному праву, как голосование свидетелей в судебном процессе имеет отношение к решению суда. Кроме того, мы не должны забывать, что в большинстве своём члены ООН негативно относятся к любым попыткам реализации народами своего права на самоопределение в ущерб территориальной целостности, поскольку членами ООН де-факто всё же являются представители не народов, а государств. А государство по определению должно отстаивать свою территориальную целостность и стараться не допускать прецедентов, когда где-то в мире приоритетным может быть признан прямо противоположный процесс.
Очевидно, что вопрос с международной легитимизацией недавних референдумов на бывших украинских территориях возможен только если Россия поставит ребром вопрос о чёткой выработке универсальных и конкретных механизмов международного права по признанию законными референдумов по самоопределению, а ООН детально разработает эти правовые механизмы и внесёт их в Устав ООН (или иные документы международного права). Нынешняя неопределённость в этом вопросе вредит не только России и Украине, но и всему миру, поскольку оставляет в подвешенном состоянии вопросы признания референдумов в Косово, на Фолклендских (Мальвинских) островах и во многих других случаях.
С большой степенью вероятности можно предположить, что если подобная правовая база будет выработана ООН, то скорее всего в ней будет прописано, что право на самоопределение народов надлежит реализовывать не через один, а как минимум через 2 референдума, которые будут проходить с дискретностью, скажем, 5-10 лет. Именно на таком варианте имеет смысл настаивать России, поскольку с большой степенью вероятности он должен устроить всех, ибо применим ко всем прецедентам подобного рода по целому ряду причин:
- Если первый референдум даёт старт процессу по волеизъявлению и может быть реализован "грязно" (под давлением на население, под влиянием сиюминутных настроений или без достаточного контроля за процессом голосования и подсчёта голосов), то второй (итоговый) референдум можно обеспечить полноценным международным контролем и, очевидно, что он будет более взвешенным и продуманным (5-10 лет достаточный срок для пересмотра населением рассматриваемой территории первоначального ошибочного решения или для подтверждения своей изначальной правоты).
- Разница в процентах голосов между первым и вторым референдумом покажет общую тенденцию, которая продемонстрирует общий вектор настроений общества и позволит мировому сообществу убедиться является ли стремление народа к самоопределению достаточно устойчивым. Например, если второй референдум покажет увеличение процента голосов за "независимость и отделение", то значит процесс реализации права на самоопределение можно признать состоявшимся. Но если процент сторонников независимости (или присоединения к другому государству) будет на втором референдуме значительно ниже, чем на первом, то стоит признать процесс несостоявшимся или назначить дополнительные референдумы (пока, например, два подряд референдума не покажут устойчивую тенденцию в ту или иную сторону).
- Все стороны, которые изначально применят данную схему, будут заинтересованы в объективном голосовании на первом референдуме - потому, что он не в их интересах, чтобы он показал больший процент их сторонников, чем второй референдум (см. пункт выше).
- В период между референдумами все стороны будут прилагать массу усилий для того, чтобы привлечь народ на свою сторону и, скорее всего, это будут не угрозы и агрессивные силовые методы, а наоборот - методы поощрения, убеждения и обещаний. То есть возможные военные конфликты на самоопределяющейся территории должны прекратиться на период между референдумами (нет смысла злить электорат накануне грядущего голосования). В свою очередь народ за 5-10 лет будет иметь возможность оценить кто его больше "облизывает" (сторонники независимости или борцы за территориальную целостность), а также определиться влияет ли это "облизывание" на его решение о своей дальнейшей исторической судьбе.

И, наконец, самый важный для России аспект схемы из двух этапов - Нет каких-либо принципиальных причин по которым уже прошедшие на бывших украинских территориях (а также на других территориях по всему миру) референдумы по самоопределению нельзя было бы признать в качестве уже состоявшегося первого референдума из "двухреферендумной" конструкции. То есть Россия не должна будет унижать себя недопустимым признанием нелегитимными уже проведённых референдумов, поскольку те будут признаны (по крайней мере Россия должна настоять на этом) неотъемлемой частью обозначенного процесса, то есть стартовыми волеизъявлениями, запускающими отсчёт времени до второго (итогового) референдума.

Без противоречий с российской стороной в эту же схему впишутся предложения не только Илона Маска, но и лидеров африканских государств. Все они предлагали провести новый референдум на присоединённых к России территориях; но по новым правилам это уже не будет синонимом термина "переголосовать", а будет всего лишь означать "второй тур", который будет представлять из себя референдум с чётко определёнными ООН правилами (количество и состав наблюдателей, методика и контроль подсчёта голосов, прозрачность волеизъявления, обеспечение охвата голосованием граждан за рубежом и т.д.).
То же самое касается Косово и других полупризнанных государств - второй референдум будет не отрицать, а дополнять первый. Причём как у сторонников, так и у противников легитимности уже прошедшего референдума не будет никаких мотивов и юридических доводов для того, чтобы препятствовать второму референдуму. В Шотландии так уже с 2016 года предлагали второй референдум по независимости, считая, что он будет более объективным в связи появившимися за время первого референдума новыми обстоятельствами; а отклонён он был именно потому, что выходит за рамки компетенции Шотландии (был бы он прописан в схеме ООН - проблем бы не было).

После же второго референдума, проведённого по утверждённой и контролируемой ООН единой схеме, для непризнания его итогов нужны будут более веские основания, чем "Россия всё врёт" или "В Крыму всё сфальсифицировано".

Ещё раз повторю, что двухэтапная схема не только не отрицает уже прошедшие волеизъявления, но наоборот - создаёт в рамках международного права условия для их международного признания.

Латиноамериканские левые ополчились на президента Чили за позицию по Украине.

Спустя два года после президентских выборов в Чили, латиноамериканские левые переоценивают значение победы Габриэля Борича.

Когда на улицах Сантьяго и других латиноамериканских столиц стихли массовые песнопения "Белла чао", которыми левые отмечали очередную знаковую победу своего единомышленника, выяснилось, что Борич не такой уж и красный, как ожидалось.
Дело в том, что существует кардинальное отличие между американо-европейскими и латиноамериканскими левыми. Среди основных идей латиноамериканских левых, наравне с идеями равенства и справедливости, стоит стремление к истинному суверенитету и независимости. И, разумеется, речь идёт прежде всего о независимости от США. У американских же левых (и их последователей в Европе) во главе угла стоят вопросы
гендерной идентичности и гипертрофированные идеи тотальной и разнузданной сексуальной свободы (то, что у латиноамериканских социалистов находится лишь в рамках контекста о защите прав сексуальных меньшинств). При этом европейские прогрессисты плевать хотели на вопросы независимости от США. И это именно те причины, по которым лучшими друзьями России в Латинской Америке являются именно левые, тогда как взаимопонимание и партнёрские отношения в Европе лучше развиваются в основном с правыми лидерами.
Так вот, Габриэль Борич, почти сразу после избрания, начал проявлять себя как "американский левый", чем вызвал сначала недоумение, а потом и возрастающее ндовольство у партнёров по политическому спектру. В частности, он достаточно резко критиковал по вопросам прав человека Венесуэлу, Кубу и Никарагуа, которые на фоне американского давления традиционно пользуются поддержкой латиноамериканских прогрессистов.
Не удивительно, что вызвало определённое непонимание и недовольство в среде левых, которые начали считать Борича кем-то вроде птенца, подброшенного американской кукушкой в гнездо левого сообщества Южной Америки, а в частных беседах левые так и вовсе начали называть его "американской подстилкой".

Последней каплей стало заявление Борича 18 июля в Брюсселе вовремя встречи между Европейским союзом и Сообществом государств Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК), где он призвал осудить «неприемлемую войну империалистической агрессии» России против Украины. Демарш Борича даже вызвал проблемы с итоговой совместной декларацией саммита (которая в итоге была ограничена нейтральными заявлениями об "озабоченности" российско-украинским конфликтом).

 Бразильский президент Лула да Силва, являющийся общепризнанным лидерам левых на континенте и придерживающийся сдержанной позиции по Украине (стремиться к миру и не поддерживать ни одну из сторон), немедленно отреагировал, заявив что-то типа "Молодой он ещё и многое не понимает". Дословно это звучало так:

«Я не обязан соглашаться с Боричем, это его видение. Я думаю, что встреча была экстраординарной. Возможно, отсутствие привычки участвовать в этих встречах делает молодого человека более жаждущим и торопливым, но все обстоит не так».

Борич не обиделся, но остался при своём мнении: «У меня была возможность поговорить с Лулой и у меня сложилось наилучшее впечатление. Я считаю, что мы из одной политической семьи. В настоящее время у нас могут быть нюансы по этому поводу, но позиция Чили — это принципиальная позиция».

Поскольку тон политической жизни в Латинской Америке в значительной мере задаёт Бразилия, то имеет смысл просто привести заголовки (ссылки активны) из статей в бразильском издании Brasil247, которые достаточно объективно и всесторонне иллюстрируют возникшую дискуссию ведущих журналистов и политиков страны вокруг риторики чилийского президента:

В итоге стоит отметить, что у Габриэля Борича возникли проблемы не только среди соседей, но и внутри страны - он начал терять поддержку в парламенте и среди населения.